Позови меня в даль светлую   ::   Шукшин Василий

-- Что ж ты до сих пор не выучил? -- обиделся дядя Ко-ля. -- Ох, Витька, Витька... Ну, иди учи.

Матери неловко стало за столь открытую нелюбезность сына.

-- Ну, иди, иди -- учи, -- тоже сказала она.

Витька ушел в горницу.

Дядя Володя поднялся...

-- Ну, пора и честь знать, как говорят.

-- Да посиди еще! -- воскликнул Николай. -- Чего ты? Еще успеешь. Куда торопиться-то?

-- Посидите, -- сказала и Груша.

-- Да нет, пойду... А то темно станет. Включу счас телеви-зор, постановку какую-нибудь посмотрю.

Витька у себя в горнице похоже передразнил дядю Во-лодю.

-- Да нет, пойду... А то темно станет, хулиганов полно на улицах... Гусь-Хрустальный.

-- Ну, приходите... Не забывайте, -- слышалось из боль-шой комнаты. Мать говорила.

-- Ладно, ладно -- приду, -- опять изобразил Витька не-навистного ему гостя. -- В воскресенье приду. Может, в суб-боту... Явлюсь, так сказать.

И стал дядя Володя являться. По субботам и воскресе-ньям.

Раз явился:

-- Здравствуйте. Немного все же похолодало. Чувствует-ся. Лист уже пожелтел.

Два явился:

-- Здравствуйте. Сегодня потеплей. Но все равно скоро -- конец. Лист только до первого ветра: слетит.

Три явился:

-- Слетел. Голенькие стоят. Пора...

Один раз мать с Витькой откровенно поговорили.

-- Уроки выучил?

-- Выучил.

-- Ну-ка, сядь -- поговорим. Как тебе дядя Володя-то?

Витька хотел увильнуть от ответа. Пожал плечами, как он делал, когда не хотел говорить прямо.

-- Что? -- спросила мать.

-- Ничего...

-- Не глянется?

Витька опять пожал плечами.

Мать кивнула головой, подумала... И вдруг засмеялась милым своим, ясным смехом.

-- Ох, и но-ос!.. На семерых рос, одному достался. А, Витька?.. Вот так нос!

Витька моментально осмелел, затараторил:

-- Да он этим своим носом всю мебель нам посшибает! Это же не нос, а форштевень!

-- Руль, -- коротко определила мать. -- Но... Витька... дружок: нам не до жиру -- быть бы живу. Так, сына. Дело на-ше... неважнецкое.

-- Да что, с голоду, что ль, помираем?

Мать засмеялась.

-- Да нет, что же?.. Нет. Немолодая уж я, сынок, -- выби-рать-то. Вот штука-то. Время мое ушло. Ушло времечко... -- Мать вздохнула. -- Десять бы годков назад -- этот бы дядя Володя... -- И не стала досказывать. А стала говорить совсем другое -- может, себя убеждала:

-- Да он неплохой -- так-то... Вон какой рассудительный. Не пьет.

-- Не пьет, а по бутылочке всегда приносит.

-- Да это ж... что ж? Разве это пьет? Так-то пьет -- это не страшно.

-- С бутылочки все и начинается, -- стал тоже рассуждать Витька.

Мать опять засмеялась.

-- Нет, у него тоже уж теперь -- не начинается. Сам не молодой. Нет, так-то... зачем же зря человека хаять? Не надо. Не витязь, конечно, но...

-- Какой уж там витязь -- гусь!

-- Не надо так! -- строго велела мать. -- Разговорился! Малой еще -так разговаривать. Ишь ты... Подрасти сперва, потом уж рассуждай. А то... больно языкастые нынче стали.

И опять пришел дядя Володя.

Витька увидел его раньше, в окно.

-- Идет! -- крикнул он.

-- Кто?

-- Ну, кто?.. Хрустальный!

-- Витька! -- сердито сказала мать. -- Ну-ка, отойди отту-да, не торчи.

Витька отошел от окна.

-- Играть, что ли?

-- Играй, какую-нибудь... поновей.

-- Какую? Может, марш?

-- Да зачем же марш-то? Генерал, что ли, идет? Вот, ка-кую-то недавно учил...

-- "Венок Дуная"? Мы его еще не одолели. Давай "Смеш-ное сердце"?

-- Играй. Она грустная?

-- Помоги-ка снять... Не так чтобы очень грустная, но за душу возьмет. Ручаюсь.

Мать сняла со шкафа тяжелый баян, поставила Витьке на колени.

-- Там есть, например, такие слова: "Смешное сердце, не верь слепой надежде: любовь уходит..." Куда уж грустней -- зареветь можно.

-- Да уж...

Витька заиграл "Смешное сердце".

Вошел дядя Володя, аккуратненько отряхнул шляпу у по-рога и тогда только сказал:

-- Здравствуйте.

-- Здравствуйте, Владимир Николаич, -- приветливо от-кликнулась мать.