Улыбка Джоконды   ::   Хаксли Олдос Леонард

— Божемой! Неужелиэтотакскверно? Аиногданаменянайдет, имнестановитсявсеравно— хорошоэтоилидурно.

МистерХаттонрастрогался. Этадевочкабудилавнемпокровительственные, нежныечувства. Онприльнулщекойкееволосам, иобаонизамолчали, прижавшисьдругкдругуипокачиваясьвместесмашиной, которая, чутькренясьнаповоротах, сжадностьювбиралавсебябелуюдорогуиокаймляющуюеепыльно-зеленуюизгородь.

— Досвидания, досвидания!

Машинатронулась, набраласкорость, исчезлазаповоротом, аДорисстоялаоднаудорожногостолбанаперекрестке, всеещечувствуядурманислабостьвовсемтелепослеэтихпоцелуевиприкосновенийэтихласковыхрук, пронизывающихееэлектрическимтоком. Надобыловздохнутьвсейгрудью, силойзаставитьсебяочнуться, преждечемидтидомой. Изаполмилиходьбыдодомуещепридуматьочереднуюложь.

Оставшисьодинвмашине, мистерХаттонвдругпочувствовал, какегообуяланевыносимаяскука.



II

МиссисХаттонлежаланакушеткеусебявбудуареираскладывалапасьянс. Былтеплыйиюльскийвечер, новкаминеунеегорелидрова. Черныйшпиц, разомлевшийотжарыитяготпищеварительногопроцесса, спалнасамомпеклеукамина.

— Уф-ф! Атебенежаркотут? — спросилмистерХаттон, войдявкомнату.

— Тыжезнаешь, милый, какмненужнотепло, — голосбылнагранислез. — Менязнобит.

— Кактысебячувствуешь? Лучше?

— Данет, неочень.

Разговорувял. МистерХаттонстоял, прислонившисьспинойккаминнойдоске. Онпосмотрелнашпица, лежавшегонаковре, перевернулегонавзничьноскомправогоботинкаипочесалемубрюшкоигрудьспроступавшимисквозьшерстьбелымипятнышками. Песзамервблаженнойистоме. МиссисХаттонпродолжалараскладыватьпасьянс. Оннеполучался. Тогдаонапереложилаоднукарту, вторуюсунулаобратновколодуипошладальше. Пасьянсыунеевсегдавыходили.

— ДокторЛиббардговорит, чтомненадосъездитьнаводывЛландриндодэтимлетом.

— Нучтож, дорогая, поезжай. Конечно, поезжай. МистерХаттонвспоминал, каквсебылосегодня: каконисДорисподъехаликлесу, нависшемунадсклоном, оставилимашинуподжидатьихвтенидеревьев, асамиступиливбезветриеисолнце, меловыххолмов.

— Мненадопитьминеральнуюводуотпечени, иещеонсоветуетмассажикурсфизиотерапии.

СошляпойврукахДорисподкрадываласькголубенькимбабочкам, которыевчетверомплясалинадскабиозой, голубымиогонькамимерцаяввоздухе. Голубойогонекразлетелсячетырьмяискрамиипотух; оназасмеялась, вскрикнуласовсемпо-детскиипогналасьзаними.

— Яуверен, чтоэтопойдеттебенапользу, дорогая.

— Аты, милый, поедешьсомной?

— НоведьясобираюсьвШотландиювконцемесяца.

МиссисХаттонумоляющеподнялананегоглаза.

— Адорога? — сказалаона. — Янемогудуматьобэтомбезужаса. Какядоберусь? Итыпрекраснознаешь, чтовотеляхменямучаетбессонница. Абагаживседругиехлопоты? Нет, однаяехатьнемогу.

— Почемужеодна? Стобойпоедетгорничная. — Онначиналтерятьтерпение. Больнаяженщинаоттеснялаздоровую. Егонасильноуводилиотвоспоминанийозалитыхсолнцемхолмах, живой, смеющейсядевушкеивталкиваливнездоровуюдухотуэтойжарконатопленнойкомнатысеевечноначто-тожалующейсяобитательницей.

— Нет, однаянесмогупоехать.

— Ноеслидокторвелитехать, значит, ехатьнадо. Крометого, дорогая, переменаобстановкипойдеттебенапользу.

— Наэтояиненадеюсь.

— ЗатоЛиббарднадеется, аоннестанетговоритьзря.

— Нет, немогу. Этомненеподсилу. Янедоедуодна. — МиссисХаттонвынулаплатокизчернойшелковойсумочкииподнеслаегокглазам.

— Всеэтовздор, дорогая. Возьмисебявруки.

— Нет, предоставьтемнеумеретьздесь, впокое. — Теперьонаплакалапо— настоящему.

— О, Боже! Нунельзяжетак! Подожди, послушайменя. — МиссисХаттонзарыдалаещегромче. Нучтотутстанешьделать! Онпожалплечамиивышелизкомнаты.