Страсть   ::   Уинтерсон Дженет

Отец - недалекий, но добрый человек на десять лет старше ее - предложил переночевать, собираясь наутро доставить девочку домой и, может быть, получить награду.

Домой она не вернулась, но и в монастырь не попала. Дни превращались в недели, а она по- прежнему боялась своего отца - тот, по слухам, объехал всю округу и подкупил всех до единого служителей Церкви. Прошло три месяца, и выяснилось, что она умеет обращаться с растениями и успокаивать животных. Клод почти не разговаривал с ней, ничем не тревожил, но иногда мать замечала, что он стоит, прикрыв рукой глаза, и следит за ней.

Однажды поздно ночью мать сквозь сон услышала стук в дверь, зажгла лампу и увидела на пороге Клода. Он был чисто выбрит, облачен в ночную рубашку и благоухал карболовым мылом.

- Жоржетта, ты выйдешь за меня замуж?

Она покачала головой, и Клод ушел, но через несколько ночей вернулся. Он всегда останавливался у двери, чисто выбритый и пахнувший мылом.

И она сказала "да". Домой возврата не было. В монастырь она уйти не могла: отец подкупил всех матерей-настоятельниц, которым хотелось новых алтарей. Но продолжать жить с этим тихим человеком и его болтливыми соседями, не выходя за него, тоже было невозможно. Он лег с нею, погладил по лицу и положил ее руку себе на лицо. Она не боялась. Она верила во всемогущество Пресвятой Девы.

Всякий раз, когда Клоду хотелось ее, он так же стучался и ждал, пока она скажет "да".

Потом родился я.

Она рассказывала мне о дедушке и бабушке, об их доме, в котором стояло фортепиано. При мысли о том, что я никогда их не увижу, на ее взгляд набегала тень, но мне нравилась моя безвестность. У всех в деревне имелись родственники, с которыми можно было враждовать. А я сочинял о своей родне байки. Они целиком зависели от моего настроения.

Благодаря усилиям матери и слегка подзабытой учености нашего священника я научился читать на родном языке, по-латыни и по-английски, знал арифметику и как оказывать первую помощь. А поскольку кюре увеличивал свой нищенский доход с помощью пари и азартных игр, я выучился всем карточным играм и освоил несколько фокусов. Я никогда не говорил матери, что у священника есть полая Библия, в которой лежит колода карт. Иногда кюре по ошибке брал ее с собой на мессу, и тогда темой проповеди неизменно становилась первая глава Бытия. А селяне думали, что он обожает историю о сотворении мира. Человек он был хороший, но пресноватый. Я бы предпочел видеть на его месте пламенного иезуита - возможно, тогда я обрел бы экстаз, которого не хватало для истинной веры.

Как-то я спросил кюре, почему он стал священником, и он ответил: если ты вынужден работать на кого-то, лучше, чтобы хозяина рядом не было.

Мы вместе ходили на рыбалку, кюре показывал пальцем тех девушек, которые ему нравились, и просил меня переспать за него с ними. Я никогда этого не делал. Женщины появились в моей жизни поздно, как и у моего отца.

Когда я уходил, мать не плакала. Плакал Клод. Мать дала мне свою маленькую Библию, ту самую, которую хранила долгие годы, и я пообещал, что буду читать ее.

Повар заметил мою нерешительность и ткнул в меня вертелом.

- Что, паренек, в первый раз? Не бойся. Я знаю этих девок - там комар носа не подточит, а обильные, что твои поля Франции.

Я приготовился: с головы до ног вымылся карболовым мылом.

Бонапарт, корсиканец. Родился в 1769-м. Лев.

Маленький, бледный, угрюмый, он обладал даром предвидения и невероятным умением сосредоточиваться. В 1789 году революция перевернула мир вверх тормашками, и на какое-то время последний уличный мальчишка мог стать важнее любого аристократа. Судьба благоволила к молодому лейтенанту, искушенному в артиллерии, и через несколько лет генерал Бонапарт превратил Италию в поля Франции.

- Что есть удача, как не умение пользоваться случайностью? - говаривал он.