Вечернее утро   ::   Шихов Анатолий

Тут подошел турист и, обратившись ко Льву Александровичу по-немецки, попросил разрешения пригласить даму на танец: он был убежден, что белая женщина принадлежит белому господину. Лев Александрович перевел с немецкого на французский, и космонавт Джефсон пожал плечами:

- Пусть приглашает, ему же хуже.

Марта уже сообразила, в чем тут дело, и упорхнула с немцем, оставив в пепельнице дымящуюся сигарету.

- Господин космонавт, - робко спросил Лев Александрович, - вы уже летали в космос? Извините, но космонавтов так много...

- Нет, господин Лев Узлов, я только учусь.

Скромность космонавта понравилась Льву Александровичу.

- Как вы считаете, в чем смысл полетов в космос? В поисках другой цивилизации? - осмелев, поинтересовался Лев Александрович.

- Я так не считаю. Поиск братьев по разуму - дело безнадежное.

- Почему-же?

- Видите ли, планеты живут миллиарды лет, затем они становятся черными дырами. А цивилизациям отпущено каких-нибудь десяток миллионов лет, затем они тоже погибают. Нашей старушке Земле на днях исполнилось четыре с половиной миллиарда, а мы с вами, господин Лев Узлов, разумными людьми стали всего-навсего восемьдесят тысяч лет назад. Согласитесь, что по сравнению с миллиардами эта цифра просто ничтожна. Допустим, мы прилетели на чужую планету, на которой возможна разумная жизнь, и выясняется, что она либо еще не началась, либо уже исчезла. Застать хозяев дома, да еще разумными практически невозможно. Вот и на Марс мы, кажется, уже опоздали

- Но мы-то есть, вот мы - разумные. Разве к нам не могут при лететь какие-нибудь гуманоиды?

- Нет, господин Лев Узлов, этого никогда не случится, - сказал космонавт, отечески похлопав по плечу. - Мы, земные люди, проповедуем нашу, земную философию, и никакой другой философии у нас нет. А наша философия не допускает длительных космических полетов

- Вот как!? - воскликнул ошарашенный Лев Александрович. - Это что-то новенькое!

- Сами посудите: мы не можем существовать иначе, чем при нашем атмосферном давлении, мы дышим только воздухом - смесью кислорода с другими газами; нам нужно есть нашу, земную пищу и пить нашу воду. Следовательно, даже находясь далеко от Земли, мы обязаны жить только в земных условиях. Но у нас нет способа сохранить этот земной мирок в стенах космического корабля бесконечно долго.

- Но неужели тот же воздух, воду и так далее нельзя синтезировать из продуктов самого космоса?

- Наверное можно, - легко уступил космонавт, будто ждал этого вопроса, - но в космосе эти самые продукты, о которых вы говорите, они вовсе не земные, а космические.

- Вы хотите сказать, что таблица Менделеева не распространяется на весь космос?

- Я этого не утверждаю. Но представьте себе: атмосфера Венеры состоит в основном из раскаленного углекислого газа - там его девяносто семь процентов при температуре семьсот пятьдесят градусов у поверхности. Давление в сто раз больше земного. Значит, дорогой господин Лев Узлов, все вещества Венеры, состоящие из таблицы Менделеева, могут существовать только в венерианских условиях. В любых других условиях эти материалы изменят свои качества. Вы со мной согласны?

- Согласен.

- В таком случае, вообразите: вы, земной человек, летите в космическом корабле, сделанном из земных материалов, а главное - в земных условиях, то есть при земном тяготении, при земном давлении и при земной температуре; находясь внутри корабля, вы обеспечили себя земными условиями и всячески поддерживаете эти условия; вы погибнете, если изменится состав воздуха или давление - словом, вы продолжаете оставаться земным человеком, согласны?

- Допустим.

- Но материал, из которого сделан ваш корабль, попав в космос перестает быть земным, он постепенно меняет свои качества, приспосабливаясь к космическим условиям.