Твердая рука   ::   Френсис Дик

– Поймите, я не смогу проследить за Три-Нитро так, чтобы об этом не узнал Джордж. Это невозможно.

– Ты можешь это сделать. Я уверена, что тебе удастся. Ты и раньше делал то, от чего другие отказывались. Я должна была прийти. Я не могла это выдержать. И Джордж не мог... по крайней мере, не три года подряд. Три-Нитро обязан выиграть. А тебе нужно убедиться, что ничего не произойдет. Попытайся.

Ну, пожалуйста.

Она вдруг задрожала сильнее прежнего и, казалось, была близка к истерике.

Мне захотелось ее успокоить, однако я вовсе не собирался ей подчиняться.

– Ладно, Розмари. Я попытаюсь что-нибудь сделать, – пообещал я.

– Он обязан победить, – повторила она.

– Не вижу причин, почему бы нет, – примирительно проговорил я.

Она безошибочно уловила в моих интонациях скепсис, бессознательное желание отнестись к ее требованию как к прихоти взбалмошной женщины. Я и сам услышал эти нюансы и догадался по ее взгляду, что она их почувствовала.

– Господи, зачем я к тебе явилась? Только время потеряла, – с горечью воскликнула она и встала. – От всех мужчин никакого толку. У вас в мозгах застой.

– Вы не правы. Я же сказал, что попытаюсь. Она со злобной усмешкой произнесла "да", и я понял, что Розмари сейчас взорвется и устроит скандал. И не ошибся. Она швырнула в меня пустой бокал, я не успел его подхватить, он упал рядом со столиком и разбился.

Розмари опустила глаза на сверкающие осколки и немного успокоилась.

– Прости, – буркнула она.

– Не имеет значения.

– Я перенапряглась.

– Забудем об этом.

– Мне пора идти. Я все-таки должна посмотреть этот фильм. А не то Джордж спросит-– Она надела плащ и стремительно двинулась к выходу, дрожа от волнения. – Мне незачем было сюда приходить. Но я подумала...

– Розмари, – уныло произнес я. – Поверьте мне. Я слов на ветер не бросаю.

– Никто не знает, в чем тут суть.

Я проследовал за ней в холл, чувствуя, как глубоко она расстроена. Ее отчаяние словно было разлито в воздухе. Розмари взяла черный парик со столика в прихожей и спрятала под него свои каштановые волосы. Ее движения были угловаты, порывисты. Розмари ненавидела себя и меня, этот визит вызывал у нее отвращение.

Она не привыкла лгать Джорджу, и разговор со мной показался ей теперь каким-то нелепым диким капризом. Она с ненужной ожесточенностью подкрасила губы яркой помадой, торопливо завязала шарф и вытащила из сумки темные очки.

– Я переоделась в уборной на станции метро, – пояснила она. – Все это так возмутительно. Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как я выхожу отсюда. Ведь что-то происходит. Я это знаю. И Джордж напуган...

Она стояла у двери, ожидая, чтобы я ей открыл. Эта тонкая, элегантная дама выглядела сейчас откровенно отталкивающей. Я подумал, что ни одна женщина не станет уродовать себя без крайней необходимости, и ощутил к ней какое-то странное уважение. Я ничего не сделал, чтобы облегчить ее страдания, и не испытал удовольствия, поняв их причину. Ведь я слишком долго видел ее совсем в ином положении. Ей не нужно было особенно контролировать и сдерживать себя, а я с шестнадцати лет привык исполнять ее просьбы и угадывать желания. Если бы я дал ей возможность выплакаться, говорил бы с ней тепло и дружески, а может быть, и поцеловал, то оказал бы ей куда большую услугу. Но внутренняя преграда была во мне самом, и ее не так-то легко было убрать.

– Мне не надо было сюда приходить, – снова сказала она. – Теперь я это понимаю.

– Вы хотите, чтобы я... сразу начал действовать?

Ее лицо исказилось в гримасе.

– О, Боже. Да, я хочу. Но я вела себя как последняя идиотка. Я все время себя обманывала. В конце концов ты просто жокей.

Я открыл дверь – Хотел бы я им быть, – небрежно проговорил я.