Искусство Врачевания   ::   Могилевцев Сергей

) Однако меня, кажется, это совершенно не трогает, ибо для того, кто хронически болен, причем сразу всеми болезнями, которые существуют в природе, эти мелочи уже не имеют большого значения. (С хитрецой в глазах.) Кстати, вы не пробовали выгонять солитера, который живет в каждом из нас, хотя не каждый об этом догадывается? Не пробовали? и я до последнего времени тоже не пробовал, но сегодня утром все же решился, и вот сейчас, кажется, пришла пора познакомиться с этим красавцем. Ничего не поделаешь, придется немного отвлечься, и позвать сиделку, которая находится рядом со мной круглые сутки, и так хорошо здесь освоилась, что помыкает мной, словно своей болонкой, или комнатным мопсом. (Кричит.) Людмила Васильевна, Людмила Васильевна, кажется, он уже лезет!





Открывается дверь, и входит О л а б ы ш е в а. В руках у нее ночной горшок.





О л а б ы ш е в а. Кто лезет, Бонифаций Петрович?

Г а м а ю н о в. Как кто? Конечно же, солитер! давайте быстрее ночной горшок, хоть я и не понимаю, почему его так зовут, ведь добрым людям, бывает, приходится пользоваться им и среди белого дня.

О л а б ы ш е в а (всплеснув руками, и подавая Г а м а ю н о в у горшок). Ах, Боже ты мой, неужели лезет? кто бы мог подумать, ведь из вас, Бонифаций Петрович, вылезло уже все, что только возможно, и вы теперь чистенький, словно стеклышко, через которое смотрят на мир невинные дети. (Озабоченно.) Идите быстрее за ширму, и делайте там все, что нужно делать в подобных случаях, а я уж как-нибудь постою здесь в сторонке, зажав нос, и готовая в любой момент прийти к вам на помощь!





Поднимает Г а м а ю н о в а с кресла, и тот, с горшком в руках, кряхтя и охая, уходит за ширму. Слышны звуки горшка, который ставят на пол, все те же оханья и причитания, потом небольшая пауза, и наконец радостный вопль: «Лезет, подлец, лезет!»





О л а б ы ш е в а (посередине комнаты, зажав нос пальцами). Неужели лезет, Бонифаций Петрович?

Г а м а ю н о в (из-за ширмы). Еще как лезет, Людмила Васильевна, еще как знатно лезет! Первое время, подлец, ни за что не хотел вылезать, а теперь, видно, его приперло, как негодяя, к самой стенке, и он уж ни за что не останется незамеченным. Скоро, Людмила Васильевна, мы увидим его во всей непристойной красе, во всей, так сказать, наготе, и насладимся сполна этим красивым зрелищем. Вы за меня пока поболейте и потужьтесь немного, чтобы я смог с ним справиться окончательно, а потом мы его, подлеца, заформалиним в пузатой банке, и выставим на всеобщее обозрение, как военный трофей, добытый на кровавой охоте.

О л а б ы ш е в а (с зажатым носом). Да я и так, Бонифаций Петрович, болею за вас что есть сил, словно за себя саму. Тужьтесь быстрее, и кончайте с этим позорным делом, потому что у вас новые болезни на носу, и скоро сюда придут доктора, которые у вас их открыли. Одним словом, тужьтесь, Бонифаций Петрович, и не тратьте лишние силы на разговоры.





Некоторое время из-за ширмы слышны только неопределенные звуки, иногда удивленные, иногда радостные, перемежаемые скрипом горшка об пол, а потом радостный вопль Г а м а ю н о в а: «Готово, Людмила Васильевна, можете выносить подлеца!»

О л а б ы ш е в а решительно проникает за ширму, выходит с горшком в руках, внимательно изучает его содержимое.





О л а б ы ш е в а (выходящему из-за ширмы Г а м а ю н о в у, который подтягивает штаны). Опять вы, Бонифаций Петрович, попали впросак, нет у вас никакого солитера в горшке! зря только обделались посреди бела дня, да воздух в квартире испортили.

Г а м а ю н о в (ошарашенно). Как так зря панику поднял и все прочее, чего я не хочу повторять? как так нет никакого солитера? а куда же он в таком случае делся?

О л а б ы ш е в а (потрясая горшком). Не знаю, куда он у вас делся, быть может, залез в карман, или прошмыгнул под столом, но только в горшке его нет. Выходит, зря принимали лекарство, да слабительное пили, после которого, думаю, вас еще не один раз за ширму потянет. (Глядя на горшок.