Маленькие Комедии   ::   Могилевцев Сергей

Бывает, папа, такая эротика, что челюсти сводит, глядя на все это!

Ч и н о в н и к. Пусть лучше голая правда, чем правда жизни! За правду жизни надо сажать в тюрьму!





Отходят.

О ч е н ь б о л ь ш о й ч и н о в н и к и д а м а.





Б о л ь ш о й ч и н о в н и к. Я заплатил тысячу долларов за билеты (причем за каждый!) в первом ряду, и что же мы видим? Автор, словно хирург, кромсает тело нашей политики, и извлекает оттуда такие страшные вещи, что даже язык не поворачивается назвать их вслух! Олигархов он призывает отдать деньги народу, и не посылать президенту в подарок борзых щенков, то есть, прошу прощения, породистых жеребят. Высших партийных чинов он обзывает форменными недоносками, а низших – недоносками по жизни, прессу сплошь объявляет продажной, общественное мнение несуществующим, а над общественностью издевается так, как будто это непотребная девка!

Д а м а (со смехом). Он называет твою общественность тоже несуществующей, и говорит, что знает про общественные бани, общественные прачечные и общественные приемные, а также общественные сортиры, но не знает, что такое общественность!

Б о л ь ш о й. Вот-вот, я и говорю, что это неслыханно до дерзости и даже до какого-то общественного терроризма! Ума не приложу, что я завтра буду говорить на заседании правительства?

Д а м а. Скажи, что был в общественных банях.

Б о л ь ш о й. Вот-вот, уж лучше бани, чем такая свобода общественного выражения!





Отходят.

Д в е д а м ы.





П е р в а я д а м а. Ты обратила внимание, какие шляпки были у этих двух потаскух, которые играли женщин в спектакле? У секретарши и у жены олигарха? Непонятно, откуда они их взяли: то ли вытащили из театрального сундука, то ли специальным рейсом выписали из Парижа?!

В т о р а я д а м а. Когда билет стоит в среднем полтысячи долларов, не важно, Париж это, или театральный сундук!





Д в а с т у д е н т а.



П е р в ы й с т у д е н т. Ты обратил внимание, что автор пьесы всего лишь говорит о том, что и так всем известно, а это, тем не менее, производит эффект разорвавшейся бомбы?!

В т о р о й с т у д е н т. В том-то и дело, что всегда кто-то первый должен сказать вслух то, что все и так давно видят. Правда, сказанная вслух, становится динамитом, который взрывает общественность.

П е р в ы й. Кстати, об общественности. Какое определение этого феномена тебе нравится больше: то, которое сравнивает общественность с общественными нагрузками, или с общественными сортирами?

В т о р о й. Общественные сортиры мне нравятся больше, они ближе к истине!





Д в а а к т е р а, вышедшие покурить.





П е р в ы й а к т е р. Ты видишь, как они все возбуждены? Вот в чем сила актерского мастерства!

В т о р о й а к т е р. Это сила не наша, а автора пьесы. Впрочем, неясно еще, провал это для него, или успех; ты обратил внимание, как он ходил за кулисами, то краснея, то бледнея, и хватался попеременно то за живот, то за сердце?

П е р в ы й. Да, бывали случаи, когда авторы пьесы умирали во время спектакля, не выдержав или бремя славы, или горечи поражения.

В т о р о й. Ты останешься сегодня на банкет после спектакля?

П е р в ы й. А как же! банкет – это дело святое, причем обязательно за счет автора!

В т о р о й. Да, нужно пользоваться моментом, завтра его или посадят, или вознесут до небывалых небес!

П е р в ы й. Если посадят его, то посадят и нас, а театр или сожгут, или переделают в общественную столовую.

В т о р о й. А ты разве не знаешь, что сто лет назад тут и было что-то вроде общественной столовой? Модный ресторан, в который ходил всяк, кому не лень, от литераторов и шлюх, – до бандитов и членов кабинета министров?

П е р в ы й. У нас и сейчас в зрительном зале тот же расклад!





Д в а т е а т р а л ь н ы х ж у ч к а.





П е р в ы й ж у ч о к.