Здоровые и больные   ::   Алексин Анатолий

"Современные люди!" -- говорили о них, разумея под этим не то, что мои ординаторы овладели новейшими методами хирургического искусства, а то, что обладали способностью всюду поспеть и быть "в курсе событий". Их умение поспевать казалось мне удивительным: в рассветные часы, до больницы, они разминались на теннисном корте, а вечером, стряхнув с себя груз операций, обследований и процедур, устремлялись в музейные и концертные залы, на закрытые просмотры, которые всегда были для них открыты. Меня они считали человеком сентиментальным и впечатлительным.

-- Мы с Пашей думаем, что вы никогда не женитесь, --- сказала мне Маша. -- Принимать на себя чужие дежурства, без конца интересоваться, у кого какая температура, приезжать на ночь глядя в отделение, чтобы "убедиться своими собственными глазами"... Нет, вы не женитесь!

Поскольку они ничего этого не делали, я подозревал, что дело у них движется к свадьбе.

Ну, а мои мужские увлечения даже в молодости отступали перед увлечениями медицинскими: я отменял часы и даты свиданий, что-то переназначал, извинялся и, тоскуя, снова переназначал.

-- Чтобы заслужить вашу мужскую любовь, надо заболеть, -- сказала Маша. -- И как можно серьезнее! Из больных и здоровых вы всегда выберете больных. И лишь им отдадитесь, так сказать, целиком.

-- Но они для меня не имеют пола.

-- Мы с Пашей поэтому и решили, что вы останетесь вечным холостяком.

"Мы с Пашей" -- так начинала Маша, которая в целях экономии времени часто высказывалась за двоих. Проявления чувств они считали непозволительной слабостью. "К чему напрягаться? -- провозглашала Маша от их общего имени. --Не следует напрягаться!" Главные жизненные установки и выводы она, как и докторские советы, повторяла дважды, втолковывая их собеседникам и утверждая в своем собственном сознании.

Маша и Паша не любили ничего "сверхположенного", но положиться на них было можно.

... Первый конфликт между мной и главврачом произошел, когда Маша и Паша решили окончательно соединить свои жизни.

-- С одним из них нам придется расстаться.

-- Тогда уж сразу с тремя!

Командир гусарского полка был восхищен моим рыцарством, но огорчен неразумностью. Сперва он захлопал: ладонь и пальцы одной руки полностью совпали с ладонью и пальцами другой:

-- Ого, мушкетерство! В наш век это такая же исчезающая драгоценность, как серебро. Но интересы коллектива Владимир Егорович? При всех обследованиях это супружество будет вноситься в графу недостатков.

-- В больнице существуют только интересы больных, ответил я. -- И обследовать здесь должны не состояние семейной жизни врачей, а состояние тех, кого они лечат. Это с точки зрения истины. А теперь с точки зрения демагогии, столь любимой всякими комиссиями и обследованиями... Соединять мужа с женой -- это хорошо, прогрессивно, а разъединять -- плохо, реакционно. Вы согласны, Семен Павлович?

-- А если начнутся декретные отпуска? Накануне на мой вопрос о детях Маша ответила:

-- Чего не будет, того не будет!

-- Почему? -- подал голос будущий муж.

-- Не напрягайся, Паша! Без моего участия это произойти не может, а с моим -- не произойдет.

Но я таких гарантий давать не стал.

-- Вы же, Семен Павлович, не мыслите жизни без...

Я указал на стекло, под которым хохотал, капризничал и восторгался окружающим миром его сын. Фотографии прослеживали путь Липнина-младшего от родильного дома до порога технологического института.

-- Ну что ж, второй раз отступаю. Или, точнее сказать, уступаю. Второй раз!

Он вел счет своим уступкам и отступлениям. Оплата по счету ему нужна была лишь одна: мое послушание.

В каждом отделении у Семена Павловича было свое доверенное лицо или, употребляя его, липнинскую, терминологию, был свой телохранитель.