Оборотная сторона Бога   ::   Иванов Сергей Григорьевич

Эдакая буферная память.

— И все же у людей, пусть не у всех, души есть — в отличие от прочих рас.

— Что такое душа, в конце концов? Почему мы отказываем в равных правах другим разумным? Или это лишь инструмент, чтобы делить на чистых и наоборот? Да, наверно, они несут в себе иных богов… но из чего следует, что именно Скиталец — лучший слон во Вселенной? Может, затем Господь и разделился на миллионы, чтоб избавиться от своей нетерпимости? А если он и хотел породниться с Великими — через своих детей? Но церковники извратили его цели. Недаром же они поклоняются орудию казни своего Мессии!..

— Я знаю: ты не жалуешь христианство…

— Так ведь сплошной плагиат, — фыркнул Светлан. — Большинство постулатов христиане передрали у иудеев. Те творчески переработали наследие египтян, от которых удрали. А египтяне, не исключено, заимствовали у шумеров… Вот дальше следы теряются.

— Если я не путаю, египтяне исповедовали многобожие.

— Как и греки, римляне… Но, может, в те времена Скиталец и разделял свою суть на несколько божеств — тогда его еще хватало на это? И древним духам еще не объявили войну, как при монотеистах. Кстати, почему, ты думаешь, Великие проиграли? Видимо, у них не было единоначалия. Возможно, в сумме они превосходили Скитальца силой — даже скорее всего. Но разобщенность хороша, пока дело не доходит до драки. — Направив глаза на великана, Светлан неожиданно спросил: — Верзила, а вы не пытались достать Великих? Хотя да: их же стерегут Сторукие!..

Перехватив недоуменный взгляд Артура, он пояснил:

— Когда древние боги слиняли в свой Тартар — видимо, по таким же Шахтам, — Скиталец для страховки закупорил каналы, мобилизовав чудищ ужасной мощи. И как они управляются с таким числом конечностей, ума не приложу. Или это некие многотельные образования — ведь и голов у каждого как раз по полсотне?

— Если кто пробовал, то я не слышал, — ответил Крон. — А про Сторуких знаю не больше вас.

На этом разговор иссяк. То есть Светлан не прочь был бы поболтать еще, но окружение опять потребовало внимания. Живность вокруг прибывала, с каждым пройденным километром делаясь многочисленней и разнообразней. Больше всего тут было членистоногих всех размеров и форм, но первыми обращали на себя внимание самые крупные: исполинские косматые пауки, иные из которых уже могли именоваться чудищами; проворные скорпионы и сколопендры в мерцающих латах, не столь огромные, но опасные не меньше; прочие рако-, крабо— и паукообразные, чьих названий Светлан не ведал, — а вдобавок к ним гигантские многоножки, вызывающие в нем особое отвращение. Именно брезгливость и побудила его обратиться к магии, чтобы убирать с пути особо настырных, иначе их пришлось бы рубить мечом, забрызгиваясь вонючей слизью и сея напрасную смерть. К тому ж некоторые твари намного превосходили орков силой, а оснащены были немногим хуже — лучше не рисковать зря. Не замедляя бега, он отшвыривал прочь главных наглецов, выхлестывая энергию из ладоней, распахнутых надлежащим Знаком.

И тут обнаружилось такое, о чем Светлану следовало догадаться раньше. Если в своем мире ему требовались дни, если не недели, чтобы накопить Силу, потребную для более или менее приличного чуда (дешевые фокусы не в счет), выкачав из окружающего пространства, а в мире Анджеллы и Артура счет шел на часы, то здесь такой процесс длился минуты. И значит, таким инструментом больше не стоило пренебрегать.