Танец Солнца   ::   Силверберг Роберт

Он провел на этой планете всего девять недель, и это было время смены сезонов - переход от сухого периода к мглистой и туманной погоде. Теперь туманы простоят несколько месяцев. Но прежде чем прерия снова станет выгорать под солнцем, жруны уже исчезнут и начнут прибывать колонисты. Тарелки с едой показываются за дверцей приемника, он берет их. Эллен сидит рядом. Она чуть ли не вдвое моложе Тома. Это ее первая экспедиция; она отвечает за всю канцелярщину, но Эллен одновременно и неплохой мозговой цензор. - Ты чем-то взволнован? - спрашивает она. - Может быть, я могу чем-нибудь помочь? - Нет, спасибо. - Не люблю, когда ты мрачен. - Такая уж этническая черта, - говорит Том Две-Ленты. - Сомневаюсь. - Возможно, что реконструируемая личность начинает сходить на нет. Уровень последней травмы был слишком близок к поверхности. Я ведь, как тебе известно, просто-напросто ходячая лакировка. Эллен весело смеется. На ней только набедренная повязка из спойрона. Кожа кажется влажной - они с Майклсоном на рассвете искупались. Том Две-Ленты подумывает о женитьбе на ней, когда все будет позади. Он ведь так и не вступил в брак после краха агентства по торговле недвижимостью. Врач рекомендовал развод, как одно из условий реконструкции личности. Иногда он думает о том, куда же девалась Терри и с кем она теперь. Эллен говорит: - А ты кажешься мне совершенно здоровым, Том. - Спасибо, - отвечает он. Она молода, что она там понимает. - Если это просто дурное настроение, я его сниму за одну минуту. - Спасибо, - говорит он, - не надо. - Я и забыла. Ты же не терпишь цензурирования. - Мой отец... - Да? - В пятьдесят лет он превратился в ничто, - говорит Том Две-Ленты.Сначала у него "сняли" предков, потом прошлое, религию, жену, детей, даже его собственное имя. Под конец жизни он целыми днями только и делал, что сидел да улыбался. Нет уж, спасибо! Никакой цензуры! - Где ты сегодня работаешь? - спрашивает Эллен. - В загоне. Нужно поставить кое-какие опыты. - Компания нужна? Я свободна все утро. - Спасибо, нет, - отзывается он чуть быстрее, чем следует. Она обижена. Он пытается загладить непреднамеренную грубость нежным прикосновением к ее руке и словами: - Может быть, попозже, ладно? А пока мне надо сосредоточиться. Не возражаешь? - Хорошо, - отвечает она, улыбаясь и протягивая губы для поцелуя. После завтрака он направляется в загон. Загон занимает около тысячи гектаров к востоку от базы. Они оградили его, установив нейроизлучатели на расстоянии восьмидесяти метров друг от друга, и этого вполне достаточно, чтобы удержать на месте стадо жрунов численностью в две сотни голов. Когда прочие будут истреблены, эта подопытная группа останется. В юго-западном углу загона стоит лабораторный купол, из которого руководят экспериментами: психологическими, физиологическими, экологическими. По диагонали загон пересечен ручьем. На восточной границе - гряда низких травянистых холмов. Пять отдельных рощиц из густо растущих деревьев с листьями, похожими на кинжалы, разделены открытыми пространствами саванны. В траве скрываются "кислородные подушки" - их и не найти, если бы не предназначенные для фотосинтеза тонкие антенны, поднимающиеся примерно на равных расстояниях на высоту трех-четырех метров, да не лимонно-желтые "легкие", расположенные на высоте человеческой груди, которые делают воздух саванны сладким и пьянящим от выделяемого ими кислорода. По равнине россыпью ходят жруны, деликатно пощипывая эти "легкие". Том Две-Ленты находит жрунов возле ручья и идет прямо к ним. Он спотыкается об одну из "подушек", спрятавшуюся в траве, но удерживает равновесие и, схватившись за выступающую морщинистую горловину дыхательного органа, глубоко втягивает в себя кислород. Дурного настроения как не бывало. Он подходит к жрунам.