Выше Радуги   ::   Абрамов Сергей

"Что бы пожелать?" - думает Алик, хотя думать-то незачем - все давно продумано, и сон этот творился как раз ради соответствующего желания, и джинн для того из кувшина вылупился - вполне доступный джинн, без всякой аравийско-сказочной терминологии, незнакомой, впрочем, Алику, так как сказок "Тысячи и одной ночи" он еще всерьез не читал. А исподтишка, втайне от родителей - так терминологию не запомнишь, так только бы сюжет уловить.

"Что бы пожелать?" - для приличия думает Алик, а на самом деле точно формулирует давно созревшее пожелание. И как только сформулировал, без застенчивости растолкал спящего джинна.

- Я готов!

- А? Чего? - спросонья не понимает джинн, протирает глаза, вертит головой. - Ну, говори-говори.

- Я хочу уметь прыгать в высоту как минимум по первому разряду, сказал и замер от собственной наглости. Впрочем, добавляет для ясности: - По первому взрослому.

- Ого! - восклицает джинн. - Ну и аппетит... - садится поудобнее, начинает цену набивать: - Трудное дело. Не знаю, справлюсь ли: стар стал, растерял умение.

- Ну уж и растерял, - льстит ему Алик. - И потом, я у вас не три желания прошу исполнить - как положено, а всего одно махонькое-премахонькое. - Тут он даже голос до писка доводит и показывает пальцами, какое оно "премахонькое" - его желаньице заветное.

- Иблис с тобой, - грубо заявляет джинн, потирает руки, явно радуясь, что не три желания исполнять-мучиться, - покладистый клиент попался. - А за благородство тебе премию отвалю. Будешь, брат, прыгать не по первому разряду, а по "мастерам". Годится?

- Годится, - говорит Алик, немея от восторга и слушая, как сердце проваливается в желудок и возвращается на место: еще бы - пульс у него сейчас порядка пятисот ударов в минуту, хотя так и не бывает. (Сон это сон, сколько раз повторять можно...)

- Ну, поехали.

Джинн выдирает из бороды три волоса, рвет их на мелкие части, приговаривая про себя длинное арабское заклинание, непонятное и неведомое Алику, почему он его и не запомнил, прошло оно мимо сна. Бросает волосинки по ветру, дует, плюет опять-таки трижды, хлопает в ладоши.

- Готово. Только... - тут он вроде бы смущается, не хочет договаривать.

- Что только? - Алик строг, как покупатель, которому всучили товар второго сорта.

- Да так, ерундистика...

- Короче, папаша!

- Условие одно тебе положу.

- Какое условие?

- Да ты не сомневайся, желание я исполнил - будь здоров, никто не придерется. Только по инструкции такого типа желания исполняются с условием. И дар существует лишь до тех пор, пока его хозяин условие блюдет.

- Да не тяните вы, в самом деле! - срывается на крик Алик.

- Не кричи. Ты не в степи, а я не глухой. Условие таково: будешь прыгать выше всех, пока не солжешь - намеренно ли, нечаянно ли, по злобе или по глупости, из жалости или из вредности, и прочая и прочая.

- Как так не солжешь?

- А вот так. Никогда и никому ни в чем не ври. Даже в мелочах. А соврешь - дар мгновенно исчезнет, как не было. И плакали тогда твои прыжки "по мастерам".

"Плохо дело, - думает Алик. - Совсем не врать - это ж надо! А если никак нельзя не соврать - что тогда?"

- А если никак нельзя не соврать - что тогда? - спрашивает он с надеждой.

- Либо ври, либо рекорды ставь. Альтернатива ясна?

- Куда яснее, - горестно вздыхает Алик.

- А чего ты мучаешься? Я тебе еще легкое условие поставил, бывают посложнее. Дерзай, юноша. Вперед и выше. "Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена!" Так, что ли, в песне?

- Так.

- А раз так, я пошел.

- Куда?

- Документы себе выправлю, на службу пристроюсь. Где тут у вас цирк помещается?

- Есть на Цветном бульваре, - машинально, еще не придя в себя, отвечает Алик, - есть на проспекте Вернадского - совсем новый.

- Я на Цветной пойду, - решает джинн. - Старое - доброе, надежное, по опыту сужу. Буду иллюзионистом...

И уходит.

И Алик уходит. Одевается, влезает по откосу, идет во двор: пора завтракать и - в школу.