Эдит Пиаф   ::   Берто Симона

Когда мне было пять лет, мать служила консьержкой в Менильмонтане в доме 49 по улице Пануайо.

Я часто виделась с отцом, но не знала Эдит. Она на два с половиной года старше меня, и тогда жила в Бернейе, в департаменте Эр, в Нормандии. Я только слышала о ней. Отец ее любил больше, чем меня. "Естественно,- говорил он,- ведь у тебя есть мать, а у нее нет".

Да, если угодно, у меня была мать. Во всяком случае, я долго так считала. У других ребят в Менильмонтане дела в семье обстояли не лучше, а таких, кто мог сказать: "Моя мама делает то-то и то-то", мы называли "воображалами" и с ними не водились, они не принадлежали нашему миру.

Я родилась в больнице, Эдит - на улице, прямо на тротуаре.

"Эдит появилась на свет не как другие,- рассказывал мне

отец.- Это было в самый разгар войны, после боёв на Марне. Я

воевал в пехоте, был одним из тех, кому говорили: "Иди вперед или

подыхай"; "лучшие места" всегда достаются беднякам, их ведь

больше. Моя жена, мать Эдит, Лина Марса, а по-настоящему Анита

Майар, была певицей. Она родилась в цирке и была прирожденной

актрисой. Она мне написала: "Собираюсь рожать, проси отпуск". Мне

повезло, я его получил. Уж год как цветы засохли в ружьях.* В

легкую, веселую войну больше никто не верил. Берлин - это очень

далеко, если топать туда пешком.

______________

* Намек на фразу из песни "Солдат идет на войну с цветком в

ружье".

Приезжаю. Прямо домой. Пустота: ни угля, ни кофе, ни вина,

только хлеб пополам с соломой, а вокруг моей хозяйки кудахчут

соседки:

- Вот беда-то - война, а мужик на фронте.

- Вы свободны, дамочки,- говорю я им.- Я сам все сделаю".

Это было 19 декабря 1915 года.

Когда о своем появлении на свет рассказывала Эдит, она добавляла: "Три часа ночи не самое подходящее время, чтобы высовываться на свет божий. Где лучше - снаружи или внутри?.."

"Не успел я оглянуться,- продолжал отец,- как Лина начала

меня трясти за плечо:

- Луи, у меня схватки! Рожаю!" - Вся белая, щеки ввалились,

краше в гроб кладут. Вскакиваю, натягиваю штаны, хватаю ее за

руку, мы выбегаем на улицу. В этот час там не было ни одного

полицейского, либо они уже ушли, либо еще не вышли на дежурство.

Лина хрипит:

- Не хочу мальчика, его заберут на войну...

Идет, переваливаясь, держит живот обеими руками...

Вдруг останавливается у газового фонаря и садится на

тротуар:

- Брось меня, беги в полицию, пусть присылают "скорую"...

Полицейский комиссариат находится в нескольких шагах, я

влетаю как сумасшедший и ору:

- У меня жена рожает прямо на улице!

- Ах, мать твою...- отвечает бригадир с седыми усами.

Ажаны хватают плащи и бегут за мной, словно они

дипломированные акушерки.

Вот так под фонарем против дома номер 72 на улице Бельвиль

на плаще полицейского родилась моя дочь Эдит".

Да, в смысле рекламы будущей исполнительницы реалистической песни трудно придумать более удачное появление на свет! Это был знак судьбы.

"Мать захотела, чтобы ее назвали Эдит в память молодой

англичанки Эдит Кэвелл, которую боши расстреляли за шпионаж за

несколько дней до 12 декабря. "С таким именем,- говорила Лина,

она не останется незамеченной!"

Нельзя сказать, чтобы при рождении Эдит не было недостатка в предзнаменованиях или исторических параллелях. Они впечатляли сильнее, чем гороскоп.

Когда отец уехал, его жена еще оставалась в больнице. "А через два месяца Лина,- она была настоящая актриса, но у нее не было сердца,- пояснял отец,- отдала нашу дочь своей матери, которая жила на улице Ребеваль".

Семья Эдит по материнской линии отнюдь не была похожа на семьи из книжек с картинками для хороших детей. И сама бабка и ее старик были настоящими подонками, распухшими от красного вина. "Алкоголь,- говорила старуха,- и червячка заморит и силенок придаст".- И разбавляла красненьким молочко для Эдит. Эдит звала ее "Мена".