Кыш и я в Крыму (Повесть о новых приключениях Алеши Сероглазова и его верного друга Кыша)   ::   Алешковский Юз

И только на трапе, когда папа показывал красивой девушке наши билеты на самолёт, я вдруг почувствовал, что это - правда! Ещё совсем немного, заревут реактивные моторы, и мы полетим в Крым! Моё место в самолёте было у круглого окошечка - иллюминатора. Кыш сидел у меня на руках и вёл себя спокойно. Только когда самолёт разогнался, он уткнул морду мне под мышку, как будто не хотел ничего ни видеть, ни слышать. Я его гладил, успокаивал и говорил, что собаки теперь бывают в космосе, а там пострашней, чем в реактивном "ТУ-104", летящем совсем не высоко над землёй. И из-за того, что я всё время беспокоился о Кыше, я сам ни разу не струсил... ...Потом красивая девушка принесла нам минеральную воду и конфетки, которые едят в небе, и опять велела всем пассажирам застегнуть ремни. Папа научил меня при снижении часто щёлкать зубами, чтобы не заложило уши, а Кышу выдал кость с хрящиками, так как конфету грызть он не пожелал. Рёв моторов сделался немного тише, у меня всё оборвалось внутри, когда самолёт провалился на секунду в яму, а в ушах как-то зашипело и стало покалывать тысячью иголочек. - Кыш, - сказал я, - мы идём на посадку! - И не услышал собственного голоса. Я испугался, по совету папы защёлкал зубами, в ушах у меня вдруг выстрелило, и я услышал, как папин сосед громко жалуется красивой девушке, нашей бортпроводнице:

- Возмутительно! Я молчал, когда собака дёргала мой зонтик! А теперь в самолёте создана ужасная атмосфера: глодают кость, щёлкают зубами! В конце концов, мы не в купе поезда. Мы в полёте. Здесь нервы напряжены до предела! - Извините, но я не могу запретить собаке глодать кость, а мальчику щёлкать зубами. Пожалуйста, договоритесь между собой сами, - с улыбкой сказала девушка. Как только мы сошли с трапа, Кыш прямо заскулил от радости и даже лизнул бетонную дорожку аэропорта. Он был счастлив, что вернулся с неба на землю. Мы получили наши чемоданы и встали в очередь на такси. Кыш лежал в тенёчке за чьим-то чёрным чемоданом, часто дышал, свесив язык набок, и то и дело с упрёком поглядывал на солнце. Ведь оно пекло действительно почище, чем в Москве. А я рассматривал красивые разноцветные наклейки на чьём-то чёрном чемодане и спрашивал у мамы, что на них написано нерусскими буквами. Это были названия разных городов и гостиниц. Вдруг к очереди подъехал голубой микроавтобус "Рафик". Из него высунулся человек со шрамом на щеке, которого я видел в самолёте, и спросил: - Товарищи! Если среди вас есть с путёвками в "Кипарис", милости прошу, довезём. - Я в "Кипарис"! - сказал папа. - Но у меня семья и собака. - Садитесь. В "Рафике" места хватит всем, - сказал человек со шрамом. - Простите, и я в "Кипарис", - обратился к нему хозяин чемодана с разноцветными наклейками. - Мне тоже можно? - Конечно. Садитесь. Потом, наверно решив не стесняться, из очереди вышли ещё два человека: небритый высокий парень с рюкзаком за плечами и папин сосед, ворчавший на нас с Кышем. Он спросил: - Эта машина прислана за нами из дома отдыха, или вы везёте нас частным образом? - Частным образом, - ответил человек со шрамом. Сначала мы ехали по шоссе, потом проехали по городским улицам, потом снова выехали за город и мимо зелёных яблоневых садов, мимо голубых и розовых домиков взяли курс к морю. Обернувшись к нам, человек со шрамом сказал: - Давайте знакомиться. Василий Васильевич Васильев. - Меня зовут Алёша. - Ирина Дмитриевна, - представилась мама. - Митя, - сказал папа. - Фёдор Ёшкин, - сказал небритый парень. - Милованов, - сказал хозяин большого чемодана с наклейками. - Торий Иванович Грачёв, - неохотно, но важно объявил папин сосед.