Кыш и я в Крыму (Повесть о новых приключениях Алеши Сероглазова и его верного друга Кыша)   ::   Алешковский Юз

Ведь вы будете жить не в "Кипарисе"? - Нет, нет. Они на частной квартире, - ответил за маму папа. - В доме Ершовой. Высокая улица, дом 7.

Мне показалось, что, услышав фамилию тёщи папиного сослуживца, Василий Васильевич что-то хотел спросить, но потом передумал и сказал папе: - Вы проводите своих, а мы донесём ваш чемодан до корпуса. "Рафик" немного проехал в гору, потом свернул направо и остановился у дома № 7 по Высокой улице. Вообще-то самого дома с улицы не было видно. Белый квадратик с семёркой висел над калиткой в сложенной из неотёсанных камней ограде. Она была высокой, по ней, как питон, вилась виноградная лоза, а на самом верху росли какие-то колючие кусты. - Здесь мы будем жить, - сказал я Кышу. - Вести себя надо как следует. Понял? Тут хорошо играть в крепость. Кыш кивнул. Последнее время он совсем повзрослел и стал разговаривать только в крайних случаях. А может быть, он устал с дороги. Мы попрощались с шофёром, и папа всё-таки напоследок спросил у него: - Наш попутчик, очевидно, важная шишка, если за ним прислали машину? - Это уж вы, пожалуйста, у него у самого спросите, - как-то таинственно ответил шофёр и уехал. Мама открыла калитку, мы взяли свои вещи и по каменным ступенькам поднялись во дворик. - Какая прелесть! - тихо сказала мама. В глубине дворика стоял небольшой белый дом. К нему вела выложенная из того же самого камня, что и ограда и ступеньки, дорожка. И по обеим сторонам дорожки росли разноцветные розы. А за ними был сад и огород. Кыш вдруг молча и быстро пронёсся по огороду, загнал кошку, не успевшую даже мяукнуть, на дерево и только тогда залился лаем. Это он повторял свою клятву преследовать кошек до конца своих дней всегда и везде. - Кыш! Фу! - крикнул я Кышу. - Фу! - Если сейчас нам откажут от дома, - тихо сказал мне папа, - то Кыш отправится в Москву с первым же самолётом. Ты понял? Я ничего не успел ответить. Дверь дома открылась, и на крылечко вышла хозяйка. Она сначала посмотрела на свою кошку, потом на Кыша, потом подошла к нам, вытерла руки о передник, улыбнулась и сказала: - Добрый день! Милости прошу. Вы Сероглазовы? - Да! Это мы! - обрадовался папа. - Дмитрий, Ирина, Алёша и Кыш. - А я Анфиса Николаевна. Пройдёмте в дом. Поставив чемоданы в нашей комнате, папа заспешил в дом отдыха. - Прекрасная комната! Прохладная, светлая! Здесь будет хорошо, - сказал он и ушёл. Кыш сразу обнюхал комнату и, конечно, остался недоволен, потому что вся она пропахла кошкой. Даже на колючке алоэ белел клок кошачьей шерсти. - Ну, спасибо, Анфиса Николаевна! Поверьте, я прямо счастлива. Я чувствую, что мы здесь прекрасно отдохнём, - сказала мама. - Погодите благодарить. Сначала поживите. Может быть, что-нибудь ещё не понравится. Питаться будете дома или в закусочных? - Лучше бы самим готовить, - застеснявшись, сказала мама. - Если, конечно, разрешите. - Бога ради. Будьте как дома. - Вы уж извините, что мы с собакой. Нам не с кем было оставить этого разбойника. - Ничего. Тут весело будет, - чему-то усмехнувшись, сказала Анфиса Николаевна. - А ты, Алексей, воспитай Кыша в духе любви к кошкам. Он просто распоясался и нападает на слабых. Тоже мне царь зверей! Кыш полез под стол. Там ему было прохладней. Я достал из сумки его вещи. Миску вынес на крыльцо, а матрасик положил под окном около моего диванчика. Потом налил в миску воды и позвал Кыша. Он пришёл, посмотрел на дерево, увидел, что кошка ещё не слезла с него, и жадно начал лакать воду. - Кошка - хорошая. Не тронь кошку, - говорил я ему. - Это от неё пошли цари зверей - львы, а не от вас, собак. Услышав это, Кыш поперхнулся и закашлялся, но, однако, не залаял. - Мам, пошли к морю! - сказал я и как-то не поверилось, что вот сейчас мы спустимся по дороге вниз и я первый раз в жизни окунусь в синее тёплое море.